После пыток. Освобождение из плена – только первый этап на пути к свободе


Целью данного проекта является создание общественной дискуссии о важности внедрения системного государственного подхода к вопросу реабилитации и поддержки граждан, переживших плен

© ZOYA SHU, 2019

Read this article in English here

На протяжении пяти лет в Украине происходит массовое и вопиющее для европейской страны нарушение прав человека – похищения, незаконное удерживание и пытки, одним словом – плен.

Дмитрий был обычным жителем Донецка, когда попал в плен. 

Плен – не то же самое, что тюремное заключение. В тюрьме есть определенные правила, нормы содержания, известен срок пребывания. Но когда кто-либо задержан и заключен под стражу в зоне боевых действий, где не действуют законы – может происходить немыслимое, так как человек находится в полном распоряжении тех, кто его удерживает.

В течение многочисленных войн в мире был разработан ряд норм, регулирующих обращение с пленными, но это как будто не касается современных событий на востоке Украины, где пленные часто оказываются в средневековых условиях. Людей держат по надуманным обвинениям в подвалах, без солнечного света, достаточного количества кислорода, еды, доступа к туалету, для выкупа, в качестве рабов или живых щитов. Они подвергаются избиениям, пыткам, изнасилованиям, не знают когда их освободят, освободят ли или убьют. 

По словам Дмитрия, их избивали круглосуточно, посменно. “Когда ты слышал как кого то бьют в соседней камере – ты знал, что есть еще минут 20 чтобы вздремнуть, как когда переставляешь утром будильник.”

Потеря государственного контроля над частями Донецкой и Луганской областей в 2014 году создала правовой вакуум на этих территориях, в условиях которого стали возможны любые преступления. С 2014 года тысячи человек побывали в плену военных формирований обеих сторон конфликта. 3136 было найдено и освобождено украинской стороной, из них гражданские лица – 1532 человека.

На данный момент в подвалах и тюрьмах ЛДНР остаются больше 300 человек. 

Бессмысленное применение насилия в отношении гражданских лиц, в частности тех, кто находится в плену, является преступлением против человечности и может рассматриваться как средство психологической войны, направленной на унижение, дегуманизацию и десоциализацию населения в зонах конфликта.

Виталий показывает свое фото, снятое сразу после освобождения из плена. Он говорит, что не боялся умереть, когда боевики стреляли вокруг него, и испугался только когда угрожали раздробить колено, так как в камере была беременная крыса. Он не держит зла на своих мучителей. Он рад, что в плену ему удалось убедить четырех человек стать верующими.

Международное право не регулирует обращение с освобожденными людьми. А в Украине правовой статус таких людей никак не урегулирован. И бесправие, только в другой форме, продолжается для них после выхода на свободу. Как они сами описывают, после освобождения они живут с чувством, что теперь над ними издеваются уже не боевики с ненавистью, а чиновники с улыбкой на лице, и что политики часто используют тему пленных, рисуя населению картинку заботы государства, а на самом деле это – циничная эксплуатация человеческого достоинства.

В плен Анна попала в 2014 году и прошла через ужасные пытки. После освобождения ей пришлось покинуть родной Донецк, где она много лет работала агентом по недвижимости.  

Как гражданское лицо Анна не имеет права на статус пленного и не получает никакой поддержки от государства.  В качестве “реабилитации” представители власти ее прокатали на яхте и покормили обедом.

Из-за отсутствия реальной системы государственной поддержки освободившиеся люди чувствуют что их вынуждают играть роль жертвы, на фоне которой политики – благодетели. Сразу после освобождения с ними делают селфи, на этом внимание часто заканчивается. Различные организации, получающие большие гранты на помощь пленным часто также не имеют должного восприятия потребностей этих людей.

Выборочная, а не системная поддержка всех освободившихся является дополнительным фактором травматизации для людей, забота о которых часто заканчивается словами чиновников “вас же освободили, радуйтесь”.

В комфортной атмосфере своего дома Дмитрий демонстрирует как его связывали, когда он был в плену. На нем рубаха, которую ему выдали после задержания.

Психологическая травматизация от пребывания в условиях плена бывает настолько сильная, что даже освободившись люди продолжают годами жить как в плену.

Освобождение из плена – только первый этап на пути к свободе.

В Украине тема посттравматического синдрома обсуждается все больше, но людям, пережившим насилие необходима реабилитация, которая отличается от реабилитации тех, кто участвовал в боевых действиях. Эта проблема очень комплексная и ей занимаются немногочисленные психологи-энтузиасты. 

Человек, потерявший все и прошедший ад незаконного заключения, испытывает многочисленные трудности. Многие совершают самоубийства или уходят из жизни в результате приобритенных заболеваний.

Тем, кто выжил в плену приходится выживать, оказавшись на свободе.

Татьяна целует на прощание урну с прахом супруга перед захоронением. Александр ушел из жизни в 41 год, через год после возвращения из плена.

Фернандо – гражданин Испании. В плену он был в качестве живого щита для боевиков. Его держали не в подвале, а на третьем этаже здания, что вызывало опасения о безопасности в случае обстрела.

Однако не стоит считать этих людей жертвами. Они не жертвы, они – выжившие.

По словам Фернандо, сотрудника одной из международных организаций, который находился в плену боевиков на протяжении месяца, “травматичные ситуации не обязательно делают человека слабее. Наоборот, приобретается новый опыт, понимание, внутренний ресурс. Поэтому привычная концепция отношения к “жертве” с превосходством и снисходительностью неверна. Жертвам не нужно сочувствие, которое часто демонстрируется как ритуал. Уважение и признание в обществе дополнительной ценности людей, переживших тяжелый опыт, может помочь в реабилитации и адаптации гораздо лучше, чем только общение с психологами.

Людей, которые прошли через травматические ситуации следует уважать и прислушиваться к их пропозициям, так как они могут внести потенциально более важный вклад чем те, кто претендует на звание экспертов. Из боли рождается творчество и побуждение помогать другим, а также мудрость. Но если мы игнорируем эту дополнительную ценность, мы способствуем преуменьшению этих людей к роли жертв с только пассивными потребностями, минимизируя их возможный положительный вклад в общество”.

“Плен – это одно из самых сложных испытаний, и если ты выстоял, не сломался, то ты приобретаешь бесценный опыт. Ты становишься стрессоустойчив к внешним угрозам, ты знаешь цену времени и труду, ты трансформируешься, и твое тело и душа приобретают совершено иной образ”. Анатолий Поляков провел в плену 288 дней.

После освобождения из плена Анатолий основал Украинскую ассоциацию пленных и подготовил проект закона, который подробно прописывает государственную политику в отношение граждан переживших плен, как в мирное так и в военное время.

Со слов Анатолия, закон направлен на укрепление государственной безопасности и обеспечение дополнительных мер защиты граждан Украины. “Для меня законодательное урегулирование вопросов связанных с поиском, освобождением и реинтеграцией пленных стало смыслом моей жизни. Эту проблему необходимо решать в комплексе. Речь идёт о человеческой жизни и достоинстве, что для меня является абсолютной ценностью. Это – не предмет для манипуляций и торгов. Пройдя пытки и насилие многие вынуждены выживать, вместо того чтобы жить как полноценные люди. Очень важно создать фундамент, чтобы каждый освобожденный из плена, мог начать свою жизнь с чистого листа”. Но к сожалению сегодня как и раньше нас не слышат и само понятие плен и его жертвы являются предметом пиара и заработка для десятков организаций и чиновников. Это является продолжением травматического опыта, который не все выдерживают и безвременно уходят из жизни. Мы объединились, чтобы положить этому конец”.

Юридически в Украине таких людей называют заложниками, хотя в прессе и в обществе массово используется слово “пленный”. Анатолий считает, что даже в самом слове “пленный” заложен терапевтический эффект, в отличие от слова “заложник”, которое несет в себе роль жертвы.

Мария Варфоломеева была журналисткой, когда попала в плен в Луганске.
В плену она провела 419 дней –  полтора года.

Мария говорит что “находясь там — в тюрьме, в СИЗО, в подвале, ты начинаешь понимать, насколько ценна возможность просто пройтись по улице. Все наши проблемы очень относительны. Раньше у меня были большие и маленькие проблемы. А потом все мои большие проблемы стали маленькими. Мы должны понимать, что по большей части мы все счастливы”.

Мария учится на психолога. Она отмечает, что в Украине нехватает специалистов, которые могут помочь людям пережить большой стресс в конфликтных ситуациях и она надеется достичь в этой сфере высокого уровня.​

Нам всем знакомо состояние стресса, когда ситуация, а потом память о ней мешает полноценно себя чувствовать и нормально функционировать. В странах, где население пережило сильный травматический опыт, происходит сложный феномен коллективной травмы, когда травма впечатывается в социальную и историческую память. Это не только трансформирует и замедляет темп развития обществ и стран в целом, но в более долгой исторической перспективе может влиять даже на внешнюю политику таких государств. 

На Балканах, например, спустя многие годы после окончания войны процесс коллективного исцеления еще продолжается. 

Богдан, в прошлом – гражданский житель Донецка, демонстрирует свастику, вырезанную  на его спине во время его 10-часового плена 24 мая 2014 года, после того как его забрали с работы вооруженные люди. Богдан вспоминает, как его мучители обсуждали, что его не следует выпускать живым, чтобы никто не увидел что они сделали. Богдану повезло: по свидетельству других людей, прошедших плен, те, кому наносились видимые увечья, не выживали.

Вооруженный конфликт на востоке Украины еще не закончен, не все найдены, не все освобождены, не все вернулись к нормальной жизни, поэтому преодоление последствий займет очень много времени для всей страны. 


Мы должны это понимать и об этом говорить. Это касается всех нас.

© ZOYA SHU, 2019

Donate to Myrotvorets

1 коментар до “После пыток. Освобождение из плена – только первый этап на пути к свободе

Залишити відповідь

Ваша e-mail адреса не оприлюднюватиметься. Обов’язкові поля позначені *